Глава вторая. Магия Лис и Грин.
Лис была не только прелестной инопланетянкой, но и умела очаровывать других людей. Она обладала какой-то магией. Люди тянулись к ней. Не стоит язвить насчёт того, что большинство из них попадало в больницу. Не хочется, чтобы сложилось впечатление, что у Лис чрезмерно крутой нрав и жёсткий характер. Она просто любит, чтобы к ней относятся как к истинной королеве. И уж если она позволит поцеловать вам ручку, то окажет высочайшее доверие и расположение. Подобной участи не удостаивался не один землянин. Скромно умалчивая о себе, мне просто хотелось добиться максимального эффекта от сказанных слов.
Закружившись в карусельном быте института, Грин чуть не забыла развесить объявления подруги. Грин по характеру значительно отличалась от Лис. Она казалась более мягкой. Разумеется, так же как и её подруга она могла дать отпор любому, но как правило ей удавалось нейтрализовать конфликт иным путём.
Однажды какой-то пьяный мужчина привязался ко мне на остановке. Лис с нами не было, потому что в то время она ещё работала. Грин в отличие от подруги постаралась максимально погасить агрессию без применения силы. Инопланетянка даже не попыталась ответить на оскорбительное «пигалица молодая». Более того, она пропустила целый ряд оскорбительных слов в свой адрес и не только потому, что не до конца понимала их истинного значения, а просто потому что по характеру была человеком бесконфликтным. В состязании истинного джентельменства и человеколюбия, разумеется, я проиграл. Взрывной характер землянина сыграл своё дело, и я щедро наградил алкоголика хуком справа. Откуда не возьмись, появилась целая группа любителей горячительных напитков. Вообще у нас как-то принято объединяться не из идейных соображений, а по роду занятий. Поэтому Грин пришлось вступить в бой. И всё бы закончилось хорошо, если бы нас не забрали в милицию. Опять же благодаря природному обаянию Грин нас тут же отпустили. Не то, чтобы сразу, но под утро.
Когда нас привезли в участок, стоял уже поздний вечер. Звонка по телефону нам сделать так и не дали, сославшись на то, что мы вообще преступники, раз оказали сопротивление при задержании. Честно говоря, трудно назвать задержанием нападение со спины, можно сказать исподтишка, да ещё и с калашём наперерез. К тому же никаких документов нам предъявлено не было. Чистейшей воды произвол. Мало того, что нас попросту отдубасили дубинками, но ещё и заковали в наручники. Молодой сержант сказал, что мы вроде как похожи на опасных маньяков, которых они разыскивают вот уже третий год.
Раз похожи на маньяков решили оставить до утра. Посадили за решётку. У Грин состояние камеры вызвало шок, а сокамерники - тихий ужас. Сердце Грин дрогнуло, и она зачем-то всем пообещала помочь. Чем помочь и как, оставалось загадкой, но видимо без этих слов дальнейшее пребывание Грин вместе с этим людьми казалось ей невозможным. Просидев около часа и узнав судьбы своих друзей по несчастью мы поняли, что скорее всего нас продержат до приезда начальства. Перспектива не радовала. Постепенно проникшись духом арестантской обстановки я и Грин начали напевать песни славных боевых лет. Некоторые из них подхватывали наши друзья. Получалось немного не музыкально, но трогательно. Пели про то, как мы с Будённым ходили на большие дела, про огонь в тесной печурке, потом плавно и совершенно незаметно перешли на Есенина. Благодарные сокамерники начали нам аплодировать.
Тем временем, весь персонал милиции никак не мог уснуть. Вроде бы пение в камере не возбранялось. По крайней мере, закон ничего об этом не упоминал. Сонные измученные нашим безусловно трогательным звучанием милиционеры уныло бродили между кабинетами, зевая и обмениваясь какими-то неохотными репликами.
- Хорошо поют, черти, - говорил один.
- Не говори, среди бичей полно талантов. Цвет нации, - соглашался другой.
- Может, выведем из камеры да отдубасим, чтобы рот больше не открывался, а то шибко спать хочется? – предлагал третий.
- Тебе это надо? – возражал первый. – Среди них кажется не только бичи. Вон симпатичная брюнетка громче всех рот раскрывает. И одета прилично. Вдруг корреспондентка. Думаю, тогда нам это с рук не сойдёт.
- А мы и не будем её трогать, - настаивал третий. – Отыграемся на остальных. А рот у неё действительно ничего. Я бы такой жару задал.
- Так петь вроде не возбраняется, что ты им предъявишь? – поинтересовался второй.
- Было бы что предъявить вообще бы в асфальт закатал, - зло огрызнулся третий. – Дежурный, какого чёрта у вас творится в камерах?
Дежурный подошёл к решётке и постучал ключами по замку, как бы приглашая наш дружный хор успокоиться. Но чувство протеста в нас нарастало с каждой минутой и мы, сплотив ряды, усиливали натиск. Из кабинетов начали выскакивать женщины в погонах.
- Мальчики, мы музыку не заказывали, - ласково улыбнулась кокетливая сержант.
Сразу стало понятно, что эта женщина пользуется симпатией в рядах великолепных стражей порядка, потому что дежурный уже более настойчиво постучал ключами, а третий подошёл, и в грубой форме предложил нам заткнуться. В этот момент Грин как раз брала самую высокую ноту. Она с удивлением посмотрела на милиционера.
- Сударь, - ласково сказала Грин, - вы же страж порядка и должны защищать людей, а не наоборот. Неужели вы не видите, как мы спелись? Вы не объясняете нам причину нашего задержания, мы не согласовываем с вами время репетиций. На мой взгляд, всё справедливо. Или вы усматриваете здесь какой-то юридическое противоречие? Давайте действовать сугубо в рамках закона.
Надо сказать, что речь Грин произвела на милиционера неизгладимое впечатление. Некоторое время он стоял с открытым ртом, из которого вывалилась сигарета и упала аккурат за решётку камеры к ногам Грин.
- Удивлены, что я умею разговаривать? – улыбнулась Грин. – Что ж, в конце концов, это тоже букве закона не противоречит.
- Дежурный, эту любительницу поговорить ко мне в кабинет! Пошевеливайся. Ишь развели здесь бомжатник! Живо! Почему она ещё здесь?
- Я бы не советовал вам этого делать, - вступился я.
- Рот закрой, бомжара, - грязно высказался милиционер и попытался ударить дубинкой по моей руке, которая оказалась в тот момент на решётке. Но в последний момент реакция, тренированная годами, спасла меня от нежелательной травмы.
Между тем Грин положила руку на моё плечо, потом взглянула мне в глаза настолько глубоко, что я чуть сам не утонул навсегда.
- Не бойся, всё будет хорошо. Лис уже знает, где мы.
- Как?
- Забыл? У нас телепатическая связь. Она не была частью игры, - потом Грин повернулась к третьему. – Сейчас сюда приедут несколько репортёров, они хотят заснять то, как вы содержите заключённых, и поинтересоваться по какой причине вы их задерживаете.
- Не ври, сучка, никого здесь не будет, - третий повернулся к дежурному. – Ну что стоишь, открывай. Выполняй приказ.
- Может, лучше отпустим от греха подальше? – усомнился дежурный. – Всё-таки пели они хорошо, и судя по всему, граждане законопослушные.
- Я сказал в кабинет!
- Смотри, как знаешь. Тебе же потом отгребать.
Дежурный открыл камеру. Грин проследовала за молодым милиционером. Перед тем как дежурный собирался закрыть дверь, я вставил ногу в проход, помешав её закрыть.
- Слушай, служивый, лично я ничего против тебя не имею, но если с ней что-нибудь случится нехорошее, пеняй на себя.
- Да что с ней случится? – с тревогой спросил дежурный. – Ногу убери, а то сейчас дубинкой отстегну. Не нарывайся парень, ты не у себя дома. Один мой сигнал и сюда сбежится команда костоломов типа Витька. Мало тебе не покажется. Не доводи до греха. Я человек по природе не злой, и с удовольствием бы вас отпустил. Но сам видишь, здесь не всё от меня зависит. Извини.
Сзади к дежурному подкралась Грин. Она остановилась за его спиной и тихонько сказала:
- Впустите меня в камеру. Ваш начальник что-то устал, просил до утра не беспокоить.
- Уже? – удивился дежурный.
- Что уже? – почти рассмеялась Грин. – Начальник зашёл в кабинет, сначала сильно ругался по поводу песен. Мол, репертуар у нас без изюминки. Я ему объяснила, что когда-то давно, в другой жизни играла на фортепиано вальсы Шопена и сонаты Бетховена. Он сразу подобрел, сказал, что дочка у него тоже занимается, потом как-то расслабился и уснул. Я некоторое время надеялась, что он одумается и проснётся, всё-таки при даме как-то уж очень неприлично, но он ни в какую. И вот я здесь.
- Что вы такое несёте? Нет у него не какой дочки! Неужели он вас отпустил?
- Ага, - ответила Грин. - Добрейшей души человек ваш начальник. А злость – просто защитная оболочка. Я хотела от вас скрыть то, как слёзы благодарного умиления покатились по его щекам, когда он узнал, что я играю именно Шопена. Такая чувствительная натура!
- Вы совсем задурили мне голову, девушка, - взмолился дежурный.
- О, это она может, - сказала откуда не возьмись появившаяся Лис. – И голову задурить, и влюбить и очаровать. Разрешите представиться, Лис с собственной персоной. Пришла забрать этих охламонов. А то они у меня сидят тут без ужина и человеческой ласки. Непорядок!
- А кем вы гражданочка приходитесь задержанным?
- Я их кормящая мать. Они у меня временно безработные. Ну, нашкодили по простоте душевной. С кем не бывает? Отпустите их, дяденька.
Лис так чертовски мило улыбнулась, что здесь пожалуй не устоял бы ни один мужчина. Поэтому не будем слишком сильно осуждать милиционера, который поступил по совести, и отпустил всех, кто находился на тот момент за решёткой. Бьюсь об заклад, что там не было ни одного настоящего преступника.
Эту величайшую победу законности и правопорядка над произволом и перегибами властей мы тут отметили шампанским и наспех приготовленным ужином Лис.
Одним словом, магия инопланетянок оказывала на окружающих потрясающее воздействие. И я лично не удивился, когда в тот же вечер, после того, как Грин всё же развесила объявления, раздался первый телефонный звонок.
20:39 12/05
