Ей всё казалось – есть еще в запасе вечность

до времени, пока «никак иль хорошо»,

и красок вернисаж, и линий безупречность

внушали веру ей в свое бессмертье, но –

когда туманов саван

обвил нагие

плечи,

лишь юноша-декабрь промолвил, не спеша:

«Все сантименты – чушь…

но в наш

последний вечер

Покойница была

на редкость хороша…»