Последняя любовь принца Гэндзи
(фрагмент)
- Я скоро умру, - с горечью произнес он. - Но не сетую на судьбу, уготованную не только мне, но и цветам, насекомым, светилам. В мире, где все проходит как сон, не стоит оставаться навсегда. Мне не жаль, что вещи, живые существа, сердца подвержены тлению, ибо эта обреченность и есть частица их красоты. Печально лишь то, что все погибшее неповторимо. В былые времена уверенность в том, что каждый миг моей жизни есть откровение, которое никогда не повторится, являлась для меня самым возвышенным тайным наслаждением, теперь же, на пороге смерти, я стыжусь этого восторга, как привилегированный гость, в одиночестве пировавший на великолепном празднестве, которое устраивают только раз. 0 милые сердцу вещи, теперь вами дорожит лишь слепой, дни которого сочтены. Другие женщины будут цвести в этом мире и улыбаться так же, как те, кого я любил, но их улыбки будут иными, и родинки, которые я обожал, чуть сместятся на их щеках, покрытых тончайшим золотистым пушком. Другим сердцам суждено разрываться от непереносимой муки любви, но их слезы будут не такие, какие проливали мы. Повлажневшие от желания ладони не перестанут тянуться друг к другу под миндальными деревьями в цвету, но один и тот же дождь лепестков не проливается дважды над человеческим счастьем. О! Мне кажется, что я уподобился тому, кого уносит наводнением и чье последнее желание - найти хоть клочок суши, чтобы оставить на нем несколько пожелтевших писем и выцветших вееров... 0 веер Голубой Принцессы, память о первой жене, в чью любовь я поверил лишь на следующий день после ее смерти, что ждет тебя, когда меня не станет и некому будет поплакать над тобой? А ты, безутешная память о Госпоже из Павильона Вьюнков, что умерла у меня на руках из-за ревнивой соперницы, которая не желала ни с кем делить мою любовь? А вы, тайные воспоминания о слишком красивой мачехе моей и моей слишком юной супруге, по очереди открывших мне, что такое муки сообщника или жертвы неверности? И ты, хрупкое воспоминание о Госпоже по прозвищу Садовая Цикада, которая была так целомудренна, что пряталась от меня, и мне приходилось искать утешения у ее юного брата, в чьем детском личике я угадывал некоторое сходство с робко улыбающейся сестрой? А ты, драгоценный залог любви, принадлежавший нежнейшей Госпоже Долгой Ночи, что согласилась занять лишь третье место в моем доме и в сердце? И ты, слабое и мимолетное воспоминание о крестьянской девушке, дочери Сохэя, любившей во мне лишь мое прошлое? Но главное ты, сладостная память о малышке Тюдзе, что сейчас растирает мне ступни и не успеет стать воспоминанием? Тюдзе, я хотел бы встретить тебя на заре своей жизни, но нельзя отрицать, что лучший плод дарует нам поздняя осень...
Сраженный печалью, он уронил голову на жесткую подушку. Госпожа из Селения Осыпающихся Цветов склонилась к нему и, дрожа всем телом, прошептала:
- А не было ли в твоем дворце еще одной женщины, чье имя ты так и не произнес? Разве она не была нежна? И не называли ли ее Госпожой из Селения Осыпающихся Цветов? О, вспомни, вспомни...
Но черты принца Гэндзи уже обрели покой, даруемый только мертвым. Предел людских страданий стер с его лица все следы - и удовлетворенности, и горечи, словно принц поверил, что ему всего восемнадцать лет. Госпожа из Селения Осыпающихся Цветов упала на землю и зарыдала, больше не сдерживая своих чувств, соленые слезы хлынули на ее щеки дождевыми потоками, она клочьями рвала на себе волосы, и они разлетались как очески щелка. Одно-единственное имя не вспомнил Гэндзи - то, что носила она.
Маргерит Юрсенар. Из "Восточных новелл"
|
