Дом стоит, из-за деревьев светится квадрат окна.
За квадратом занавеска - ситец в крапинку - видна,
Стол со скатертью кисейной, полевых цветов букет,
Лампа светит, и, рассеянный, за столом сидит поэт.

Он, как соловей о розе, в клетке-комнате поет,
То замрет в единой позе, то пройдется взад-вперед,
Упадет в кровать, усталый, глаз закроет, но не спит,
То, как путник запоздалый, к нам в окошко постучит.

Человек такого сорта, что ж, хвала ему и честь,
Хоть хватает в нем от черта, но от Бога тоже есть,
Силою воображенья, смыслом слов, игрою строк
Ситец делает - сиренью, звездным небом - потолок.

Шкаф с сервантом - мрачным замком, кашель - выстрелом в горах,
Тетю Нюру - куртизанкой, интригующей в верхах,
Все события и вещи, всё, о чем он говорит,
Принимают то зловещий, то смешной, то грустный вид.

Вот какие у поэта есть возможности, хотя
Говорят, что он с приветом и наивен, как дитя.
Он из этой комнатенки в блочном доме, как с небес,
Зорко видел сквозь потемки исторический процесс.

До тех пор, сказать позволю, он как птица будет петь,
Пока вырвется на волю сердце, вскрыв грудную клеть.
Смерть тогда свободой станет, дом - музеем, а в окно
Вечность тихая заглянет с громкой славой заодно.

Варианты, варианты, но один из них - верняк,
Все финалы у талантов обстоят обычно так:
Подойдет к столу и скажет нам литературовед:
В этом доме жил когда-то замечательный поэт.

1985