ЗАКЛИНАНИЕ

***

Плюмаж тропический ореха
циклон вульгарный общипал.
А шквал ночной по яйцам дал
с оскаленным лицом морпеха.

Но я жестоким не собрат,
я не унижу, а возвышу.
Назначу статуей – и в нишу,
а может, в королевский сад.

Пускай кокетливо ему
кивают кружевные дамы.
Он больше не братан дерьму
и бел, как мех домашней ламы.


***

После болезни кажется осень
вдвое прекрасней, вдвое родней,
словно невеста, с которою вместе
пару недель проваляться пришлось
перед венчанием в инфекционке.
«Даже виски у тебя похудели»!
И проступает, точно санскрит,
общее прошлое в воспоминаньях…

Я гражданин прозрачной пустыни.
Этим и счастлив. Снова пришел,
чтоб охранять золотые доспехи,
медные шлемы, мой бронзовый век.
Пахнет от пятиэтажек вареньем,
и, прободавший плеву среди трещин,
рад на пригреве собой одуванчик.

Стать муравьем в янтарном потеке,
стать невидимкой в общем потоке,
стать гражданином прозрачной пустыни,
стать одуванчиком, скромной фигуркой
на ахиллесовом пышном щите.


***
Н. М.

Элеонора – значит «милосердье»,
а милосердье нынче не в ходу.
Оно застряло на небесной тверди
и со звезды порхает на звезду,

оно в глубинах космоса гуляет,
пасется, как овечка на лугу,
на нас внимания не обращает,
да ведь и мы с ним дружим не в дугу.

И всякий, кто сказал: «Элеонора!»,
позвал полузабытое из тьмы.
И, может, отзовется оно скоро
и озарит заблудшие умы.


***

Кленовые листья лежат на земле,
как будто пасьянса забытые карты.
Рисунок пока не набросан в угле,
для Рембрандта, в сущности, край непочатый.
И Гений кидает, как будто на спор,
повсюду шедевры, и пышет ковер!

Ступай по нему, если знаешь - куда.
А нет, так слоны послоняй обреченно.
И то, и другое чудесно, балда,
поскольку бессмысленно. Видишь, синхронно
с тобою вздохнули… А что же ты ныл:
«сочувствия нет»?
Или я это был?


***

Пора уходить по-английски?
Написано, сказано все.
Читали, как сгустки-ириски
выкашливал ночью Басё?

Так существованьем харкаю,
бездарный в быту инвалид.
Надежда? Да, секта такая
имеется. Только разит

помадой и одеколоном
от пьяных адептов ее.
Холодным и низким поклоном
приветствую это жулье.


***

Крылья за спину заложив,
делово гуляет ворона.
Бомж храпит у поникших ив –
царь природы во время оно.

Сколько мудрости и красы
в грациозной неброской птице!
Цепко держит она свой сыр,
недоступный любой лисице!


***

Вместо детей машины
по городам галдят.
Цвета болотной тины
люди свой дарят взгляд.
С нежным оттенком тины
люди кидают взгляд.

Роботы, манекены,
куклы на поводу.
В сумерках авансцены
пьеса идет: «В аду».