Окликнешь лес, а он стоит – не дышит,
и ты замрёшь на кромке тишины,
и вдруг увидишь, что деревья выше,
чем помнилось, хотя занесены
не снегопадом – чем-то невесомым,
как будто даже пахнувшим весной,
и, может быть, почти забытым домом…
И – никого на паперти лесной.
Лишь ты и лес. Как ты и Бог незримый.
И тишина, как нищенский медяк,
летит на снег твоей ладони мимо,
и всё не может в снег упасть никак.