Парень с Нижнего Тагила
призывался воевать...
По Кавказу мать ходила -
«что осталось» отыскать,
чтобы ладную оградку,
чтоб цветочки и скамью,
чтобы выскулить украдкой
долю черную свою.

Отыскала, слышал Боже,
плоти выжженной кусок,
доказала, что не может
дезертировать сынок.
И тогда с щедрот кремлёвых
за мучения тех дней
из наград российских новых
орден выписали ей.

И на сцену пригласили,
где Глава и Военком
ей коробочку вручили
с темным выгнутым крестом...
Тяжела была награда
ее маленькой руке,
зал неиствовал, как надо,
аплодируя стране:
- ай, да мы! Простую маму,
а уважили-то как!
- серебром на 200 граммов
«тянет» мужественный знак!!
Покивала, сев на место,
репортер взмолился: «...Мать!
а Вы... можете... для прессы...
орден свой поцеловать?!»

- Целовать!? для прессы!? Это?
Да ты русский ли... дурак...
...я до белого до света
все не выберусь никак...
лучше б врач меня дорезал,
когда волосы снесло...
мне за сына, вот, железо...
а другим... не повезло!?
ни еды, ни сна, ни тела...
федералы... Центорой,
и обиды, и расстрелы,
как лазутчицы чужой...
Знаешь ты?! - и через силу,
и, как будто в пустоту –
сколько стоит... знать... могилу...
и, в который раз, не ту...
А ты знаешь!?
... Журналиста
след давно уже затих.
Номер шел эквилибриста
И никто... не слышал... их.