У плиты, в уюте тесном
Кот задумчивый скучает,
Всходит медленное тесто,
Поспевает время чая.
Разговор заварен, льется,
Выверяя наши веры:
Твой Сиддхартха – белый лотос.
Мой Егова – прутик вербы.
Со своим сливаясь в братстве,
Ты надышишь сны и сосны.
Я же звуком, поздним Брамсом,
Горьким дымом папиросы
Задохнусь, зайдусь от кашля –
Не врачуются печали
Ни заветным «Отче наше»,
Ни густым китайским чаем.
Семиструнный цинь твой молкнет.
Мы прощаемся до ночи…
И в глазах кошачьих мокнут
Две луны двух одиночеств…