Катят разухабистые сани,
Благо, снег намедни долго мел.
А санями теми правит Саня,
А в санях тех - Саня-Богомол.

Кроткий и юродиво-блаженный,
Он под скрип полозьев свирепел.
Утирая рот от крика пенный,
Саня наизусть молитвы пел.

Злился на людей - рабов корысти:
Ведь грешат, покуда в жилах прыть,
А как опадают жизни листья,
Начинают к Богу говорить.

Тут они слезятся и гундосят,
Каются, что лет своих ворье.
И опять, никто Его не спросит:
"Как, Господь, здоровьичко твое?

Что семья? Как дети, подрастают?
От меня привет им передай!
Много ль беспокойства доставляют
Все, как я, просящиеся в рай?

Знаю: недостоин, грешен - знаю,
Знаю: был со мной напрасный труд.
На Христа-Мессию уповаю,
В сердце с ним иду к тебе на суд!".

Бог бы был такою речью тронут,
Приказал бы: "Петр, открой им рай!",
Только нет - они канючат, стонут:
Дай им! Дай им больше!! Дай да дай!!!

Ненасытны люди, скот безрогий!
Все бы им радеть себя, холить!
Все бы для себя им, а о Боге
Некому заботу проявить.

Он устал вникать в людские дрязги,
От льстецов всех мастей и кровей.
Бог, он как ребенок: хочет ласки,
И вниманья к личности своей.

Наибеспристраснейший из судей,
Рукотворец жизни, судеб, звезд,
Не горчите жизнь Ему, о люди! -
Бог не дай, Он свой покинет пост!

Бог не дай, от вас Он отвернется,
Свой плевок в досаде растерев,
И, заместо вас, собой займется:
Разочарование и гнев

Он лечить уедет к Кислым Водам,
Отпуск взявши лет на миллион...
Благом станет смерть тогда народам:
Ужас, тлен и смрад взойдут на трон,

И в такие игры поиграют,
Что не избежать ни одному...
Только нет - они не понимают,
Дай же бог терпения Ему!

И Его детишкам, и супруге,
Брату - тот, что бог существ иных...
Дай им сил поддерживать друг друга,
И людей. Без сна и выходных...

И катя по горной по дороге,
Саня-Богомол, что было сил,
Воззывал молитвой к богу Бога,
И всех благ для Господа просил.

В гневе красный и от ветра синий,
Богомол узрел обрыва край...
А Господь и Петр, с Христом-Мессией,
Открывали Сане двери в рай.