Погасший полдень - агнец на закланье,
спешащий в жерло, где гнусавый звук
и перестук, как чёткий код разлук,
завёрнутый в вокзальное дыханье.
Темнеет сиротливый околоток,
в каморочном рассохшемся окне -
уснувший клён, а кроне-пятерне
тянуться бы.. тянуться...
только знобок
уже ноябрь...
и так привычно, слева,
придвинув ближе к краю табурет,
увидеть можно, как сочится свет
сквозь пористый лоскут пустого неба.
Подступит одиночество и рядом
лежит в запаутиненых углах
кудрями стружка,
иногда и страх...
Таращатся чурбанчиков отряды,-
мастеровитым жестом, плавно.. прочно
строгает кукольник и словно жизнь
в шарнирный немудрёный механизм
он продевает шёлковый шнурочек.

Там необтёсан ветер за холстиной,
по переходам разохотил прыть -
пытается скольженьем повторить
дома, мостову вздыбленную спину.
В глазницах луж по каплям тонут будни,
где придорожная густеет седина,
и травной ризы утлые тона
изчезнут скоро в непогожей смуте.