В 1834 году
В 1834 году ходила в обществе по рукам эпиграмма: «В Академии наук заседает князь Дундук...».
Новый министр народного просвещения граф Увароз встретил у Карамзиных Пушкина, которому молва приписывала эту эпиграмму.
Министр сказал поэту:
- Вы роняете свой талант, позволяя себе осмеивать почтенных и заслуженных людей такими эпиграммами.
Пушкин вскипел и ответил ему:
- Какое право имеете вы делать выговор, когда не смеете утверждать, что это мои стихи?
- Но все говорят, что ваши! - возразил Уваров.
- Мало ли что говорят! А я вам вот что скажу: я на вас напишу стихи и напечатаю их с моею подписью.
И действительно, когда вскоре после этого разгово ра Уваров захворал, а наследники торопились опечатать его имущество в надежде, что он умрет, между тем как министр неожиданно выздоровел, Пушкин написал стихотворение:
«На выздоровление Лукулла», которое и было напечатано в «Московском Наблюдателе».

Эта выходка принесла много неприятностей поэту.
В результате он получил вызов к Бенкендорфу и имел объяснение с ним, о котором рассказывал сам Пушкин.

Приводим этот рассказ с сокращениями:
«Вхожу. Граф с серьезной, даже со строгой миной, впрочем, учтиво, ответил на мой поклон, пригласил меня сесть у стола vis-a-vis.
- Александр Сергеевич! Я обязан сообщить вам неприятное и щекотливое дело по поводу вот эгих ваших стихов. Хотя вы и назвали их Лукуллом и переводом с латинского... но все русское общество в наше врг-мя настолько просвещено, что уме ет читать между строк...
- Совершенно согласен и радуюсь за развигие общества. Но позвольте узнать, кто эта жалкая особа, которую вы узнали в моей сатире?
- Не я узнал, а Уваров сам себя узнал и просил обо всем доложить государю. И даже то, как вы сказали ему, что напишете на него стихи и подпишетесь под ними.
- Сказал и теперь не отпираюсь... Только именно эти стихи я написал не на него.
- А на кого же?
- На вас!
» Бенкендорф, вытаращив на меня глаза, вскрикнул:
- Что?!На меня?
А я, заранее восхищаясь развязкой... три раза оборачиваясь к нему лицом, повторял:
- На вас, на вас, на вас!
Тут уж Александр Христофорович, во всем своем величии власти, громовержцем поднимаясь с кресла, схватил журнал и, подойдя ко мне, дрожащей от злобы рукой тыкая на известные места стихов, сказал:
- Однако, послушайте, сочинитель! Что ж это такое? Какой-то пройдоха наследник... (читает) «Теперь уж у вельмож не стану нянчить ребятишек...»
Ну это ничего... (продолжает читать):
«Теперь мне честность - трын-трава, жену обманывать не буду!..»
"Ну, и это ничего, вздор!.. но вот ужасное, непозволительное место: «Но воровать уже забуду казенные дрова». А что вы на это скажете?
- Скажу только, что вы не узнаете себя в этой колкости.
- Да разве я воровал казенные дрова?
- Так, стало быть, Уваров воровал, когда подобную улику принял на себя.
Бенкендорф понял силлогизм, сердито улыбнулся и промычал:
- Гм! Да!.. Сам виноват...
- Вы так и доложите государю. А за сим имею честь кланяться вашему сиятельству».