Ты всё причёсываешься в ванной,
всё причёсываешься.
Все пирамиды, сфинксы все изваяны,
ты всё причёсываешься,
гусиные вернулись караваны,
Шехерезады выдохлись и Чосеры,
ты всё причёсываешься.

Ты чешешь свои длинные, медвяные,
окутываешь в золото плечо своё,
с пушком туманным тело абрикосовое,
ты всё причёсываешься.

Свежайшие батоны стали чёрствыми,
все розы распустившиеся свянули,
устали толкователи Евангелья,
насытились все, властью облачённые,
отмучились на муки обречённые,
повысохли в морях русалки вяленые,
все тайны мироздания – при чём они?
Ты с Вечностью ведёшь соревнование.
Ты всё причёсываешься.

Четвёртый час заждался на диване я,
осточертела поза мне печоринская,
паркет истлел от пепла сигаретного,
я ногу отлежал, да и всё прочее,
как говорится, положенье «SOSовое»,
ты всё причёсываешься.

Все в ресторанах съедены анчоусы,
спиричуэлсы спеты бесталанные,
накрылось электричек расписание,
но ты, как говорится, не почёсываешься,
ты драишь косы щёткою по-чёрному.
«Под ноль» тебя обрею!
Ноль внимания.
Ты всё причёсываешься.

Люблю я эту дачу деревянную,
жить бы да жить и чувствовать отчётливо,
что рядом ты, душа обетованная,
что всё причёсываешься!

Под дверью свет твой прочертился щёлкою,
в гребёнке электричество пощёлкивает.
Эй, берегись! Устроишь замыкание!
Ночной смолою пахнет сруб отёсанный.
Я слышу – учащается дыхание.
Закончила? Шуршит простынка банная.
Нет, всё причёсываешься.