Я в молодости не умела быть счастливой
и всё печалилась, тревожилась, грустила,
и всё пыталась напирать на справедливость,
и притиралась к этой жизни через силу,

и всё боялась, что чего-то приключится,
мол, кто-то нужный вдруг предаст или обманет
и не протянет мне в беде свою десницу,
и всё закончится, как в пошленьком романе.

Девчонка, ясно, - волос долгий, ум короткий,
кто мало знает, тот, известно, много плачет, -
и всё срабатывало быстро, точно, чётко:
и предавали, и кидали, словно мячик.

Года идут, «иных уж нет, а те далече»…
И с каждым вздохом всё яснее вижу дали…
Живу и радуюсь, как дурочка, беспечно:
здоровы, живы, - и февраль звенит хрустально.

Порой, конечно, очень боязно за близких,
но если всё у них идёт благополучно –
в кристальных далях отражаясь живописно,
подробно радуюсь детальности певучей.