Уедешь ли в тьму-таракань,
где ландыши с гладкою кожей
и град барабанит в лохань,
на тютчевский крик непохожий.
Бумагу достань, словари,
косись на пузатые полки.
На Волге большой соловьи
твердят и твердят без умолку.
Там шарик отвинчен один
с эмалевой спинки кровати,
и ходят в избу-магазин,
и носят толстовки на вате.
Посуду стеклянную впрок
сбирают и мелочь слепую,
по-жабьи раскрыт кошелек
и мелочь бежит врассыпную.
Уедешь ли - не навсегда -
в начале слезливого мая.
А хочется: с неба вода,
огнем хулиганя, играя,
ударит небесный плавник
и тютчевский слышится крик...