возьми мою память, и сердце, и душу
и так нет покоя истрёпанным нервам
а эта еврейка в соседней клетушке
на скрипке пиликает самозабвенно
на кухне дерутся за место под солнцем
под лампочкой тусклой, что дышит едва
и всё, что на деле таким остаётся -
слова, друг Горацио, только слова
я знала, как топят мышей в унитазе
и как пьют мужья у толстеющих жён
как плачут от горя и бьются в экстазе
кто помнит такое - вооружён
я видела: кровью на лестничной клетке
платили друг другу долги по ночам
и серые галки галдели на ветках
перекрывая того, кто кричал
заевшей, заезженной старой пластинкой
что нет справедливости, смысла и бога
соседка-еврейка играла на скрипке
и шла перестройка, а мы были сбоку
и детство моё у торговых причалов
мне не казалось каким-то объедком
соседкина скрипка давно замолчала
а я и не помню, как звали соседку