Палящий зной тоскующей груди,
Сжигает разум.
Хоть я и не встречалась с ним ни разу,
Но бреет фраза
На высоте сосущих свет ростков.
Звоню. И слышу: Что стоишь? Войди.
Здесь нет статистики,
И вырубили лес.
А потому не бойся больше молний,
И не пиши мгновенью дневников,
Чтобы заполнить
В глазах детей отсутствие небес.
Где этот мир, изношенный когда-то,
Из ситцевого в крапинку халата?
Твой зад на нём впечатался в века.
Проверено, не тлеет
Плащаница.
Как не сгорает то,
Что чья-то там рука
Писала речь, что кем – то говорится.
Инстинкт у совести прощения не просит.
Он не имеет рта.
Но он умеет видеть
Зачаточный период угасаний.
И холод обесточенных касаний,
Не оправдает негативом проседь.
Да, я могу нырнуть на глубину,
Подальше от бродячих ощущений,
И снова бросить сироту – вину,
На произвол врожденному садизму,
Чтоб мазохизм не испытал мучений…