Поэт Владимир Щировский (1909 — 1941) родился в Москве в семье царского сенатора, вышедшего в отставку. Из Москвы семья сенатора перебралась в Харьков и там Владимир закончил семилетнюю школу и музыкальое училище. Щировский начал писать довольно рано и в Харькове занимался в поэтической кружке "Прорыв" (рук. В.Сосюра). Октябрьский переворот 1917 года наложил на судьбу Щировского черную метку. Дворянские дети после Октября не имели светлого будущего и не имели элементарных человеческих прав, даже на образование. Когда в 1926 году выяснилось, что студент Ленинградского университета Владимир Щировский при поступлении скрыл факт дворянского происхождения, его тут же исключили, мотивировав так: "Вычищен за сокрытие социального происхождения. Сыну сенатора не место в ВУЗе, что создан для рабочих и крестьян..."
В дальнейшем мало что известно о его биографии. Только разрозненные скупые факты: в Харькове работал писарем военкомата, в Ленинграде работал сваршиком, потом в Керчи - заведующим художественным радиовещанием и руководителем клубной самодеятельности.
В 1936 году был арестован и через время освобожден на больничную койку.
В 1941 году Владимира Щировского призвали в армию, где он был тяжело ранен. При эвакуации госпиталя из Керчи в машину с раненными попал немецкий снарад. В ней был и Владимир Щировский.
Многие стихи и письма Щировского утрачены.
Благодаря публикациям Евгения Евтушенко стихи Щировского стали известны широкой читающей публике.


--------------------------------------------------

* * *

Возник поэт. Идет он...
Е.Баратынский.
---------

Убийства, обыски, кочевья,
Какой-то труп, какой-то ров,
Заиндевевшие деревья
Каких-то городских садов,
Дымок последней папиросы...
Воспоминания измен...
Светланы пепельные косы,
Цыганские глаза Кармен...
Неистовая свистопляска
Холодных инфернальных лет,
Невнятная девичья ласка...
Всё кончено. Возник поэт.
Вот я бреду прохожих мимо,
А сзади молвлено: чудак...
И это так непоправимо,
Нелепо так, внезапно так.
Постыдное второрожденье:
Был человек - а стал поэт.
Отныне незаконной тенью
Спешу я сам себе вослед.
Но бьется сердце, пухнут ноги...
Стремясь к далекому огню,
Я как-нибудь споткнусь в дороге
И - сам себя не догоню.

1929, Ленинград