часы рассыхаются на минуты. минуты минули, стрелки сошлись и иссяк заряд. и кажется мелкое — очень крупным, крупой, где зёрна — как кадры. видеоряд пространен, престранен. там странствуют два неприкаянных Будды, как будто слепых, изучают наощупь ладони дорог и тех, кто всё ещё дорог. а в будках звонят телефоны. вслушайся в фон: эти звуки разлуки берут начало в именах рек. реквием дымно вьётся у нижних ступеней, по которым поднимается Имярек в белом костюме, отдалённо напоминающим фрак. от него сладко пахнет гашишем. виски импозантно подбелены, оба зрачка — как дула.
— странно, здесь кто-то дышит?
его цель — дальний столик в кафе на Восточной, где его ждёт испанская смерть. срочный заказ. у смерти холёные руки, серебряный перстень и долгий взгляд.
— сверь со мною часы, — грудным голосом произносит она и достает мундштук, — сколько ты хочешь?
— сочтёмся в конце, — отвечает убийца в рамках навязанной роли.
— брось, в конце я забуду, что ты такое.
смерть пристально смотрит на его лоб, из перстня выходит синяя нить и уютно ложится в его морщины, как в гроб.
— я напомню, — следует ровный ответ.
нить, превращаясь в змею, спускается к шее. смерть усмехается и смотрит на яблоко.
— постарайся успеть повлиять на решение.

кафе пропадает, площадь становится полем. в поле стоит потёртый диван. убийца подходит к нему и видит юношу, что успел удивиться: «зачем это вам?». три аккуратных дупла, откуда брызнула жизнь. на белой перчатке — три красные капли. следующим оказался японец, что отчаянно любил журавлей, а его — только цапли. потом две сестры и два брата, что жили в Швеции и, в общем, не знали проблем. затем он пришёл к писателю (или сатирику?) с фамилией то ли Лец, то ли Лем. солнце поджаривало облака, а они с писателем (ли?) молча пили водку на кухне.
— знаешь, — проговорил, наконец, убийца, наливая по пятьдесят, — скоро рухнет, — он покосился на солнце. — тогда, как в голливудском фильме: не хочу, но убью.
— да ладно тебе, — усмехнулся хозяин, — я давно забронировал место в раю.
ночь раскинула звёздный ковёр, лёгкий ветер ревниво лез в пустые карманы. к нему подошли двое, стрельнули сигарки, назвавшись, как Халя и Рама. они пели бессвязные вязкие песни и пускали дымные кольца прямо ему в лицо, пока он не выдержал и не угостил каждого из невменяемых бродяг свинцом. раздался телефонный трезвон, из воздуха выплыла трубка и зависла над его ухом. он прислушался, но опять не смог разобрать ни слова, изрекаемого святым духом.
— десять, — подытожил убийца, снял и бросил обе перчатки на красный снег, наклонился к телам, наблюдая, как из них постепенно выходит серебряный свет. змея на его шее высунула язык, и свет потянулся к ней, как мотылёк. «будет довольна, — подумал убийца. — еще двадцать пять, и можно заикаться о пенсии, и жить спокойно». змея выпила последнюю каплю света и вернулась в морщины на лбу, превращаясь в нить.

на Восточной, в неуютном кафе сидела смерть и кидала кости, решая, кому сколько жить.


8 июля 2008 года.