в степях бескрайних,
белесой пустоши
хлопья кружатся
хлопья кружатся
прокладываешь дорожку
себе кукурузную
тонкую, хрусткую,
тонкую, хрусткую.
в обветренный шарф
утыкаясь носом,
шепчешь в него:
"не спи,
замёрзнешь".

шаг за шагом
выбиваешь себе путь
у зимы,
что, мол, будем
на "мы"?
каждый шаг -
наступление
на её автократию.
взять её, взять её,
отвоевать, yeah!
но при этом -
не ссать против ветра!
по сантиметру
своего тела,
постепенно,
постепенно.
потихонечку,
пока иголочками
по розовой коже
не пройдёт:
"не спи,
не спи,
замёрзнешь".

прокладываешь дорожку.

а вокруг-то - сугробыыыы!
темень!
ни зги.
молча.
ещё шаг за шагом:
"моги!"
ты же можешь?
ты же борец, да?
ну так давай,
уже совсем близко,
давай,
гони, разгоняй,
своё сердце,
дыши глууубже
с болью, присвистом.
согревай свою кровь
тем, вдали, невозможным.
и не спи, не спи,
не спи,
ведь замёрзнешь.

а как же все-таки спать хочется.
тишина -
для сна
самое то, что нужно.
главное - не уснуть, а иначе...
иначе - что?
закричать ли?
вяло,
лениво -
глушат
сугробы - крик.
никакое эхо
не режет ухо.
хо-хо-хо-хо.
в снегах развороченных.
даже шаг твой
(который - за шагом
шаг - ну и прочее)
тих, приглушён,
и так восхитительно
и саму-себя-даже-не-ощутительно.
просто
кто-то
тысячи лет
не по стране, по степи -
по Земле
вдаль и как можно быстрей
от Земли
тащится - духом единым,
глазами
белую кромку неба вдали
всепонимающе
созерцая.

нет!
это белый
мраморный город,
град перламутровый,
а я в нём - царевна,
марья моревна,
мёртвая королевна,
та, что в хрустальной гробнице ея
спит.
гроб качается на цепях,
дзынь-дзынь
ледяное
серебряного молоточка,
чка-чка,
спи, деточка.
(господи, что за тоска,
что за мука).
а ей на веки садятся мухи,
нежные,
чистые
с крылышками пушистыми
так мя-а-а-агко,
мя-а-а-агко.
может, захочет,
проснуться
сейчас,
через час,
а лучше бы - завтра.
мя-а-гко,
сла-а-адко.

что вы сказали -
снег?
смерть?
в гробу я видала - её
нет.
в гробу ли?
ты вечно всё путаешь -
в белой,
чистой,
выстиранной
постели,
выглаженной,
накрахмаленной, спи.
спи, катя, спи,
звенят бубенцы
над колыбелью
белой,
сопи
носом.
шарики,
новый год
горят на пологе
высоко.
спи, катя, долго.
дивный гном,
оле лукойе
шепчет на подлокотнике.
вот дроссельмейер
на часах,
часовой,
покачивает головой.
пусть тебе снится
поход твой,
сном без того
и доселе бывший,
только теперь -
всамделишнее,
чище,
нет в нём рефренов
навязчивых, ложных
вроде каких-то
"неспиблязамёрзнешь".
спи,
ведь теперь
ты знаешь (и точно).

завтра проснёшься,
завтра проснёшься.