Я стреножен, в галоп не сорваться,
Это годы умерили прыть,
Мне давно уже не восемнадцать,
К сожаленью и не тридцать три.
Что ни ночь, снятся в ней только кони,
Что ни день – мои губы в вине,
А мне б напиться воды родниковой
И как прежде скакать в табуне.

И легко убегать, и не просто,
Сторожа что-то сонно кричат,
Седока со спины своей сбросив,
Я галопом пошел сгоряча.
И пока не сгорел от запоя,
От застоя застольных бесед
Уносите меня мои кони
С матерками и пылью мне вслед.

Под седлом больше спину не горблю
И долги не спешу раздавать,
Не бл@дей – лошадиные морды
Мне милей на скаку целовать.
Ах, свободы хмельная отрава,
Захлебнуться бы в ней, утонуть!
Но тот раб, что внутри мною правит,
Примеряет свой новый хомут.

Снова бремя свободы тревожит,
Словно время отправиться в путь,
Я бездушьем, как лошадь стреножен,
Кто мне душу сумеет вернуть?
"Вновь стреножен, в галоп бы сорваться"
Повторяю я в пьяном бреду,
Проскакали мои восемнадцать,
На мою проскакали беду!

Сентябрь, 1988 г.