Звали Ваней, а в детстве - Ванюшею,
Не балованный, на веку
Хлебосол ограничен краюшкою,
Да понюшкою табаку.
Когда в армию шел – был Иваном,
Опоясан солдатским ремнём.
Ну, а Ванькою – за стаканом,
Расставаясь с последним рублём.

В лихолетье стал просто «народом»,
Безголосым, бесправным рваньём.
Был успешно обобран и продан
Проходимцами да ворьём.
Много лет не пахал и не сеял.
Без вопросов, как Ване жилось…
К тридцати, словно лунь, поседел он,
Срок мотая за краденый гвоздь.

Ваня, Ваня, ну как же знакома
Биографии русской строка,
Где зачислен на веки в «никто» он,
И зовут его просто «никак».
Ничего не вершит, не решает,
И, как птица, живёт без гроша,
Только всё же никак не завянет
Простоватая Вани душа.

Поразительна русская доля,
И печален вдали Благовест,
Где стоит нераспаханным поле,
И без имени-отчества крест.