Нет. Не встать, и не сесть, и не лечь – пустобрешная боль…
Не уснуть. Не вздремнуть. Только где-то на грани… и… взрыв…
Начинает горчить, почему-то, обычная соль…
Память скальпелем острым вскрывает назревший нарыв –
В голове грязной ватой болтается всякая муть…
Расщепляя на атомы, бредит бездарная жизнь,
Нагло требуя точный отчёт по проступкам, но – суть,
Подгоняя пинками и тыча навершием клизм.
Предъявляет претензии – ты ни на что не годна!
Обличает, расстрельную роту грозится призвать…
И всплывает, забытая напрочь когда-то, вина,
Начиная капризно кривляться, как исстари знать.
Приручить бы тебя, сука-боль – полудикий зверёк.
(Не годятся загоны и клетки – свободы дитя.)
Кариозную пасть щерит всеми отторгнутый рок,
Завывая, скулит и потом отползает, кряхтя…
Зависает биллгейтсовым widows ХР-шная ночь,
Равнодушный взгляд бросит сквозь окна на серую мышь –
Разновидность «трояна» (ни больше, ни меньше – точь-в-точь),
И, с издёвкой, нарочно, сотрёт файлы-копии крыш.
=============
Ранним утром рванёт а-capella grasseyer капель.
Яркий солнечный свет окровавит свод сомкнутых век.
Подбирая сверло, боль, наверное, выключит дрель,
Заменив тихой музыкой сна свой строительный трек.