Плясала на похоронах, рыдала на крестинах,
И сквернословила в домах, где тишь, да глагладь,
И имя бога было "Вакх", и был мужчина,
Который душу за нее мог дьяволу отдать.
Но дьявол был - ее дружок
И обижать ее не мог.

Она врывалась, проносилась, сокрушала,
И городила несуразиц дикий вихрь,
И тормозила, лишь когда детей рожала,
Еще , когда болели и лечила их.
Там, где гнездо она свила,
Стояла крепко, как скала.

Домов, куда пришла беда, она не обходила,
А, впрочем, в бедах и сама была грешна.
Весьма хреново, я скажу вам, кошке было,
Которой вдруг она, озлясь, дорогу перешла.
Но тьмы боялась, коль ни зги, и
зеркал, разбитых вдребезги.

Все прахом шло, когда она хотела в четверть силы,
А коль на полную, преграды шли ко дну,
И говорили мужики в глаза ей: ты мужчина!
И говорили бабы в спину: ну и ну!
Что у судьбы она взяла,
За все оплачено. Сполна.