Пушкин говорил: "На рифмы
Беден наш родной язык,
Но Высоцкого открыв, мы
Постулаты, афоризмы
Забываем в тот же миг.
Попытайтесь, например,
Рифму подобрать к "Высоцкий"?
Вроде бы подходит плотский,
Плоский, броский, жить по-скотски —
Есть и рифма, и размер.

Только "плотский" не подходит
К жизни, прожитой Певцом,
Хоть и с рифмой ладно, вроде,
Но известно всем в народе —
Он при жизни был борцом...
Жизнь его — мятежный бунт
Необузданного духа
Против устремлений брюха,
Рифмы, ласковой для слуха
И нравоучений пут.

Разве скажешь "жил по-скотски..."
Хоть и пьянствовал порой,
Напивался в стельку, в доску,
Спал с зажжённой папироской,
Был у фраеров герой.
Он не умер. Он как смог,
Бросил вызов казнокрадам,
Сделал то, что было надо
И во дни Олимпиады
Предпочёл трибунам морг.

Он ушёл. Он хлопнул крышкой
Гроба так, что вздрогнул мир.
А для множества мальчишек,
Подражательно охрипших,
Просто умер их кумир.
Жизнью неудобен был,
Стал и смертью неугоден:
Власти марафет наводят,
Даже делают погоду,
Вдруг средь пира — и гробы!

Рядом с ним всё было плоским,
Всё двухмерно — тьма и свет,
Плюс и минус, сложно, просто —
Всё без каверзных вопросов...
Третьих измерений нет!
Как из узкой колеи
Он из плоскости стремился,
Нервы жёг, как жгут угли,
Всё выпячивал углы,
Выгибался коромыслом.

Я когда-то преспокойно
Размещался в плоскости,
Не был бунтарём и воином,
Комсомольцем был пристойным:
Был лишён Высоцкости.
И Володю осуждал —
Мол, неупакованный:
Рвёт из пут туда-сюда...
Ведь идейно я тогда
Был блохой подкованной.

Сколько мне подобных было,
Кто его не жаловал,
Кто смирился с грубой силой,
Кто боялся грязи, пыли
И в тени держал его.
Он навек глаза закрыл,
Чтоб его глазами
Всё, о чём он говорил —
Ожиренье душ и рыл,
Видели мы сами.

Вот опять ловлю на мысли
Я себя двухмерного,
Что иду с тех пор по жизни,
Выгибаясь коромыслом,
Как и он, примерно, я.
До сих пор я — диссидент,
Хоть и власть сменилась.
Пусть давно я — не студент.
В исторический момент,
Ложь и подлость в силе.

Восемнадцать лет сменилось
Год за годом с той поры.
Водку продают на вынос.
Жаль, что самолёт не вынес
Смертника и штопора.
Вот бы он увидел то,
Что случилось с миром,
Как бы оценил итог
Бунта против власти той?
Что его громила.

Не могу его представить
С внученькой на рученьках,
Что живёт он по уставу,
Вот на спинку банки ставят:
Ревматизмом скрючен как?!
Думаю, что и сейчас
Спеленали б — путч ни как!? —
Ведь на то она и власть,
Чтоб для бунтаря нашлась
Парочка наручников.

Юрьево. 21 января 1998 года.