Однажды, поздним вечером,
Диванная подушка
Сказала опрометчиво:
«Какая же, я, душка!
Я самая красивая
И мягкая такая.
Мои узоры, в комнате,
С любого видно края».
«Но милочка, послушайте,
Я с вами не согласен. -
Ответил стол журнальный ей. –
Я тоже так прекрасен!
Такой блестящий и резной,
Из бука высшей пробы.
Такой другой на всей земле,
Найди-ка ты, попробуй!»
Диван тут басом загудел:
«Другой такой обивки
Нигде вам больше не сыскать.
Я мягкий, сильный, гибкий.
На мне, хоть сколько человек,
Усядутся с ногами,
А мне всё это ни по чём –
Как новый, перед вами!»
«Ох! Велика беда – людей
Сажать себе на спину.
Вы, лучше, ящики мои
Попробуйте раздвинуть –
В них столько всякого «добра»
Храниться и пылиться…
И от такого столько лет
Не смог я утомиться!» -
Пыхтел пузатый шифоньер,
Поскрипывая дверцей…
А люстра молча свет лила
Своим стеклянным сердцем.
И сверху слушала всё то,
Что снизу говорили.
Смотрела на пустой хвалёж
В вечерний час, в квартире.
Устав, от этой болтовни,
Чтоб всем всё было ясно,
Она мигнула пару раз,
Вздохнула, и… погасла.
И тут же споры улеглись –
Ведь в темноте не видно,
Какой узор, обивка, блеск…
Всем сразу стало стыдно.