Природа смеется, забвением лечит,
колдует над сутью моей человечьей.
Играет на флейте моей пустотелой,
а я - не хотела…

Зачем мне твердили, что жить - не смертельно?
В отдельной квартире, с тоскою отдельной,
жемчужины дней рассыпая без толку
по серому шелку.

Опять эти губы с их теплым касаньем,
зачем мою флейту спасать в наказанье?
Опять этот воздух, прозрачный и чистый,
без всякого смысла…

Опять понимаю, что жизнь - это выдох.
Распавшись на звуки, на множество видов,
корою, листвой, чешуей обрастая –
без меры, без края…

В излучинах бреда, в провалах, пустотах,
рождаются смыслы, как новые ноты.
Так жизнь созревает, бездумно и смело
в излучине тела.

Песчинкой ничтожной, безгласной, незрячей,
совсем позабывшей про космос бродячий,
в растрепанных чувствах, как в сене иголка.
Но смерть-богомолка

тайком ухватилась костлявой рукою,
поскольку с рождения метит в живое
и мину взвела с часовым механизмом.
Теряя харизму,

любовь не спасает. Порою полночной
глотаю забвения воздух проточный.
Я спорить со всеми, и жить по уставу
смертельно устала…

а я не хотела

по серому шелку

без всякого смысла

без цели, без края

в излучине тела

но смерть-богомолка

теряя харизму

смертельно устала