...устало слушаешь вполуха,
а я восторженную чушь
плету - тебе ль, себе? - на кухне,
где вырос, где всем страхам чужд,
грустил на скрипке неуемной
отец, он был непогрешим…
я б наиграл… но не дано мне
ни ладно петь, ни складно жить…
нет, не от лампы керосинной
в углах светло – от образов…
вот здесь я рос с отцом и сыном,
и духом маминых блинов…
каким висел здесь коромыслом
дым под ростовский совиньон,
какие спутывались мысли,
когда школяр и шут вийон
вдруг оживал в ретивой речи
сидельцев круглого стола!…
и всё отчетливее, резче
горчинка в голосе была
с теченьем лет, с прочтеньем истин,
взрывавших паузы меж строк…
псалтырь допета, день пролистан,
всё пристальней взирает бог
моей тоски и бездорожья,
и одиночества врасплох –
непостижимо безнадёжный,
неповторимо русский бог…